Душанбе.  30 января. ТаджикТА - Нигинаи Азизмурод. Недавно лидер этнических узбеков Афганистана, председатель партии «Джумбеш-е милли-е исломи-е Афгонистон» (Национально-исламское движение Афганистана, НИДА) генерал Абдул Рашид Достум посетил некоторые республики Центральной Азии. Какова же роль этого и других афганских лидеров, которую они могли бы сыграть при выстраивании отношений между бывшими советскими среднеазиатскими странами, в том числе Таджикистаном, с одной стороны, и истерзанным войной афганским государством, с другой? На эти вопросы Таджикского телеграфного агентства (ТаджикТА) согласился ответить известный эксперт по странам Среднего Востока и Центральной Азии, востоковед, доктор исторических наук Александр Князев.

ТаджикТА:

- Александр Алексеевич, в одном из ваших комментариев относительно поездки генерала Абдул Рашида Достума по некоторым центрально-азиатским республикам вы предположили, что его визит в Душанбе практически исключен из-за того, что, покинув альянс непуштунских партий в идущем электоральном процессе, генерал противопоставил себя в первую очередь афганским этническим таджикам, уже исторически связанным с Таджикистаном.

Наверное, этот так. Но с другой стороны, по неподтвержденным данным, вместе с таджиками пуштуны составляют около  60% Афганистана. И хотя не малую роль играют хазарейцы, узбеки, туркмены, но именно пуштуны и таджики формируют в основном этнополитическую ситуацию в Афганистане.

Отсюда вопрос: настолько ли серьезно противопоставление генерала афганским этническим таджикам фактом своего выхода из альянса непуштунских партий? Ведь, как считают некоторые наблюдатели, в Афганистане, несмотря на явное противоборство на вершине власти, пуштуно-таджикские взаимоотношения в целом не были враждебными. Некоторые считают, что в Афганистане огромным влиянием пользуются клановые, родовые, племенные институты, и на первый план нередко выходят именно они, а не собственно межэтнические связи?

А. Князев:

- Этническая структура афганского общества очень сложная, численность различных этносов четко нигде и никем не зафиксирована, поэтому говорить о точной численности любого этноса не совсем корректно. Условно, пуштуны составляют около половины населения, но при отсутствии настоящей границы с Пакистаном, перекочевках пуштунских племен, пуштунские военно-политические группировки, партии всегда могут опираться и на часть пакистанских пуштунов. Так бывает, например, во время различных избирательных кампаний.

При этом надо учесть отсутствие в Афганистане  настоящей паспортизации населения. Таджики, без сомнения, вторые по численности. Численность же хазарейцев и узбеков всегда оценивалась не более как по 7-8 процентов для каждого из этих этносов. И я бы не согласился с утверждением, что межэтнические отношения находятся не на первом плане. Вот как раз они играют едва ли не главную роль во всем афганском политическом процессе. В основном по линии противостояния «пуштуны-непуштуны». Эти противоречия очень сильно обострились в последние годы -  и из-за реального стремления пуштунской политической элиты доминировать в жизни общества, и «благодаря» ряду внешних влияний.

Скажем, в нынешней избирательной президентской кампании есть два основных кандидата: пуштун Ашраф Гани Ахмадзай и кандидат от таджикских партий Абдулло Абдулло. Доктор Абдулло по крови - наполовину таджик, наполовину пуштун, но так сложилась его биография, что он позиционируется сам и воспринимается в афганском обществе именно как таджик. В непуштунской среде, в основном на севере страны, хотя и не только на севере, достаточно серьезно обсуждаются идеи даже раскола страны, или, во всяком случае, федерализации по этническому критерию. Хотя лично я считаю, что это практически невозможно: за исключением ряда моноэтнических пуштунских регионов на юге, в целом население территориально распределяется очень дисперсно.

Есть хазарейцы в Кандагаре и таджики в Джелалабаде, есть пуштуны в Бадгизе, Балхе, Кундузе, Бадахшане... Гератская провинция населена примерно поровну таджиками и пуштунами. В общем, не делится. Есть, конечно, исключения. В том же таджикском в своей основе Северном альянсе 1990-х было немало узбеков, пуштунов... В «Талибане» 1990-х даже в руководстве были единичные узбеки, туркмены, но это все-таки исключения... Клановые, родоплеменные факторы работают уже внутри этносов, очень сильно - среди пуштунов, даже на нынешних выборах они не выступают единым блоком.

Попытки межэтнической консолидации есть. Скажем, одного из кандидатов на выборах Абдур Расула Сайяфа, это один из старейших командиров моджахедов еще времен до ввода советских войск, недавно поддержал известный Гульбетдин Хекматиар, лидер «Хезби Исломи», Исламской партии Афганистана. Оба они пуштуны (хотя по Сайяфу есть версия арабского происхождения, это отдельная страта в афганском обществе. «Сейиды», потомки арабов, но они в политике идентифицируются с той средой, в которой воспитаны, Так что по духу он все-таки пуштун). Вместе они пытаются привлечь на свою сторону еще одного ветерана моджахедского движения, Исмаил-хана, лидера гератских таджиков. Тем не менее, этнические противоречия в обществе сейчас доминируют.

ТаджикТА:

- Можно предполагать, что официальному Душанбе очень нужны стабильные отношения с политическим руководством приграничного Афганистана. Отсюда также логично было бы считать, что Таджикистан в действительности крайне заинтересован в установлении доверительных контактов с генералом Достумом, которому в случае победы кандидата в президенты ИРА, бывшего министра финансов Ашрафа Гани Ахмадзая обещана должность вице-президента этой страны. Не считаете ли вы, что Душанбе, в случае установления именно таких отношений с Достумом, мог бы в будущем через этого политика решать и какие-то вопросы взаимодействия с Узбекистаном, в том числе и на афганском направлении?

Александр Князев:

- Стабильные отношения с руководством приграничных провинций, регионов, Таджикистану безусловно нужны. Я вообще сторонник того, что в среднесрочной перспективе, не навсегда, для нашего региона было бы важным сформировать в приграничной полосе некий буфер, полосу безопасности. Это не ново, такая система обеспечения безопасности работала худо-бедно в 1990-х. Для Таджикистана это был Северный альянс, для Узбекистана - территория, контролировавшаяся Достумом. Но не думаю, что Достум так важен для Таджикистана, поскольку территории, которые он в принципе может контролировать, прилегают в основном к узбекистанскому и туркменистанскому участкам афганской границы.

Один из сильнейших лидеров афганской политики и наиболее сильный на севере, губернатор провинции Балх Мохаммад Ато Нур - таджик, насколько я знаю,  у него существуют нормальные доброжелательные отношения и с Душанбе, и с Ташкентом. Это важнее. И для Таджикистана чрезвычайно важны позитивные отношения с лидерами северо-востока Афганистана: Кундуз, Тахор, Бадахшан. Это все провинции, прилегающие к таджикской границе.

Здесь, кстати, есть много беспокоящих моментов, в частности, в афганском Бадахшане происходит концентрация террористических группировок преимущественно неафганского происхождения, международных. Это и известное Исламское движение Узбекистана, и организация «Глобальный исламский джихад», и другие. Вот, понимание происходящих там процессов, возможности контролировать ситуацию в этой части Афганистана, влиять на нее и, допускаю даже, оказывать содействие конструктивным силам в этом регионе, это для обеспечения безопасности Таджикистана более чем важно. Отряды ИДУ активны также в Кундузе, это еще одно место приложения сил для ваших, таджикистанских, спецслужб, силовых структур, надеюсь, они это и без меня понимают. Достум важен как один из факторов обеспечения стабильности на севере в целом, поскольку нельзя исключать конфликтов между североафганскими политическими силами. Он и его группировка - один из факторов общей стабильности северного Афганистана, но прямо на Таджикистан он влияния иметь не может.

ТаджикТА:

- Исходя из этого, не исключаете ли вы все же вероятности приема генерала в Душанбе? При каких условиях такая встреча может состояться?

Александр Князев:

- На этот вопрос немного сложно отвечать, генерал свои планы так детально не озвучивает. Мне кажется, это все-таки не принципиально для Таджикистана. Был такой эпизод в 1990-х годах, а точнее - в конце осени и начале зимы 1996 года, когда в какой-то момент достумовские подразделения оказались на острие талибского наступления на север. Кульминацией стал подрыв по приказу Достума туннеля на перевале Саланг в январе 1997 года, заблокировавший талибов на юге и заметно отсрочивший их выход на север. Вот тогда Достум был важен для всех стран региона, в его поддержке активно участвовала и Россия. Думаю, сейчас до такого не дойдет.

ТаджикТА:

- Спасибо за беседу!

.