Социально-экономический строй Средней Азии V-VIII вв.

Социально-экономический строй Средней Азии V-VIII вв.

Из книги Б.Г.Гафуров “Таджики. Древнейшая, древняя и средневековая история”
Письменные источники содержат не так много реальных сведений о социально-экономическом строе раннесредневековой Средней Азии, чтобы можно было подробно рассмотреть, причем в динамике социально-экономический строй Средней Азии V-VIII вв. Еще недавно историки были вынуждены ограничиваться извлечением скудных известий, буквально крох, из более поздних арабско-персидских источников. Даже в соответствующей весьма обстоятельной и глубокой главе II тома «Истории таджикского народа» (М., 1964) в части письменных источников имеется лишь изложение арабско-персидской традиции. Не останавливаясь на ней подробно, сосредоточим свое внимание на том, что дают синхронные эпохе согдийские документы с горы Муг и другие согдоязычные, а также отчасти хорезмийские документы.
В одном из мугских документов, рассказывающем о событиях в Куче, все общество – народ представляется состоящим из трех слоев: знать, купцы и «работники», т. е. крестьяне и ремесленники. Кроме того, имелись рабы нескольких категорий. И, Гершевич и В. А, Лившиц на основании анализа терминологии мугских документов предполагают наличие в Согде VII – начала VIII в. нескольких категорий рабов и зависимых людей. Здесь и просто рабы, и рабы-заложники, и рабы-военнопленные, и, наконец, «отдавшийся под покровительство». При этом домовладыка мог продать в рабство члена своей семьи. В хорезмийских надписях на оссуариях из Ток-калы отмечен термин хунаник (раб). В арабских источниках периода завоевания Средней Азии содержатся прямые указания, что в Согде в начале VIII в. имелись большие массы рабов.
И все же не рабы, а разные категории городских и сельских работников составляли основную производительную силу. Крестьяне, посылаемые для выполнения своих работ, называются в документах «люди». Кроме того, существует наименование «работающий по принуждению». Существовала и категория, куда включались работники, выполняющие свои обязанности за плату. Среди земледельцев различались кищтичкары и кишаварзы, что, по И. Гершевичу, означает «земледельцы» (соответственно farmer и plughman). Крестьяне-земледельцы носили название кадиверы. Большую роль играла сельская (агнатическая?) община, которая в документах обозначается п’Р (этим термином также обозначались «народ» и «страна»).
В состав господствующего класса (азаты – «свободные», «благородные», «знать») входили дихканы. В раннем (отчасти в развитом) средневековье дихкан – это крупный землевладелец, владеющий целой областью (например, Бухарой или Чачем), районом или крупной местностью. В источниках они называются соответственно «великими дихканами» и просто дихканами. Такого рода дихканы обладали большой властью прежде всего потому, что в их распоряжении имелись большие военные дружины, члены которых назывались чакиры (шакиры). Сюань-цзан говорит о Самарканде: «Их армия могущественна; она в большей части состоит из чжэ-гэ (чакиров). Природа людей чжэ-гэ свирепа и отважна. Они рассматривают^ смерть, как возвращение домой. Когда они атакуют, никакой враг не может противостоять им». Другой источник, описывая Ань (Бухару), сообщает о чжэ-гэ как о «смелых и мужественных людях».
Довольно много упоминаний о чакирах в арабско-персидских источниках. Суммируя все эти данные, можно прийти к заключению, что правители и дихканы имели большие дружины, члены которых рекрутировались из свободных и носили названия чакир. Чакиры были профессиональными воинами, и именно они составляли ядро войска. Число чакиров у крупных правителей превышало несколько тысяч.
И из мугскнх документов, и из сообщений арабских источников вытекает наличие сложной иерархии в составе господствующего класса и отношений вассалитета. Высшую ступень в этой иерархии занимает ихшид, Уже в «старых согдийских письмах» (начало IV в.) упоминается ихшид селения Тамархуша (в долине Исфары, известно и в IX-X вв.). В мугских документах термин «ихшид» передается идеограммой «царь». Арабо-персоязычные средневековые авторы не без основания раскрывали значение этого термина как «царь царей»; реальное его значение в раннесредневековой Средней Азии соответствовало «верховному правителю».
Наршахи донес до нас сведения о том, что дихканы одевались в особую одежду и носили золотой пояс (это полностью подтверждают иконографические материалы не только из Согда, но и из Тохаристана). Он же пишет о том, что бухарская царица, правившая (точнее, бывшая регентшей) в период, предшествующий арабскому нашествию, обычно ежедневно выезжала из цитадели Бухары и, воссев на трон, занималась государственными делами: отдавала распоряжения, в том числе о наградах и наказаниях. Каждый день двести молодых дихканов являлись к ней для оказания почестей; они стояли в два ряда, а с заходом солнца возвращались обратно в свои селения. На следующий день на смену им к царице являлись другие дихканы, Это оказание почестей рассматривалось как служба, причем каждой группе приходилось являться на нее четыре раза в год.
Благодаря мугским документам мы имеем некоторое представление об административной системе Согда.

В состав центральной администрации крупных среднеазиатских владений входили тудун – один из высших чинов, возможно начальник гражданской администрации, а также тархан. Одним из высших чинов был еще «ближний», «помощник». Важную роль играл дапирпат («главный писец», «начальник канцелярии»). Управляющий дворцовым хозяйством – фрамандар, ведал поступлениями и расходованием сельскохозяйственных и ремесленных продуктов и военного снаряжения; отдавал распоряжение о выдаче тех или иных предметов, составлял реестры и ведомости. В служебной иерархии он занимал очень высокое положение, подчиненные (а у него были специальные уполномоченные) величали его почти как правителя, обращаясь к нему как к «господину, государю, великому оплоту, фрамандару». Специальные функции выполнял «главный виночерпий», «главный лекарь», «начальник конюшни», «начальник парка». Существовала должность палача (документ А-5). Какие-то полицейские функции выполнял чиновник, обозначенный в документе В-4 термином. Имелись сборщики налогов. Большое значение имело управление войском. В мугских документах упоминается «военачальник».
Наряду с центральной, существовала и местная администрация. Она состояла из правителей селений и прилегающей округи (они именуются «государями»), из «сельского старосты», «арспана» и «главы».
Основная роль всей этой разветвленной административной системы состояла в выколачивании из трудового люда налогов, податей, повинностей. «Аппарат принуждения» раннесредневекового Согда работал как хорошо отрегулированный часовой механизм. Все посту олени я и перемещения материальных ценностей самым тщательным образом регистрировались, составлялись ведомости, реестры, расписки, все документы переписывались (часто в двух экземплярах), подписывались, к ним прилагались печати.
Существовали учреждения, осуществлявшие функции управления. Источники сообщают: «При определении наказания берут уложение, хранимое в храме, и решают дело». В «брачном контракте», найденном на горе Муг, зафиксировано, что брачный договор был совершен в «месте законоположений», называется имя его «главы», возможно религиозного.
Нищете угнетенных классов противостояло богатство и роскошь аристократии. Классическим примером является рассказ Наршахи о бухар-худате, вернувшемся на родину после восстания Абруя: в руках этого бухар-худата были сосредоточены несметные богатства. Можно привести и другой пример: некий согдиец Махйан арендовал у Деваштича «3 мельницы со всеми каналами, строения и жернова». Арендатор должен был вносить в качестве арендной платы за год 460 кафчей, т. е. свыше 3,5 т муки.
Археологические материалы (они отчасти приводились в предшествующих разделах) ясно свидетельствуют о наличии глубокой социальной н имущественной дифференциации. Внутри городов мы видим прекрасно отделанные просторные жилища знати, парадные дворцы правителей и рядом лачуги рядовых горожан.
Быт знати с его безграничной роскошью ярко отражен в памятниках искусства. Беззаботно пирующие аристократы, оставляющие мягкую лежанку или тахт лишь для того, чтобы схватиться в рыцарском поединке с такими же противниками, – и как фон этого безрадостные фигуры приниженных слуг.
Исследования Беркуткалинского оазиса в Хорезме, проведенные С. П. Толстовым и его сотрудниками Е. Е. Неразик и Б. В. Андриановым, дали чрезвычайно важный материал для характеристики сельской жизни той эпохи. Благодаря специфическим условиям, памятники Беркуткалинского оазиса прекрасно сохранились до наших дней, причем не отдельные памятники, а вся система поселений и ирригационных сооружений. Оазис вытянут узкой полосой (длина – около 40 км, ширина – около 4-5 км) вдоль большого магистрального канала.
На расстоянии 200-300 м друг от друга расположились укрепленные усадьбы – основной тип сельских поселений раннесредневекового Беркуткалинского оазиса. В усадьбах имелись большие дома-массивы, иногда концентрировавшиеся вокруг дворика. Кроме того, имелись сильно укрепленные замки. Все поселения объединялись в 8-13 групп, причем внутри каждой имелся главенствующий над этой группой замок. Усадьбы довольно резко отличались по величине, лишь 1/3 их были крупными, остальные – значительно более мелкими. Об имущественной (и социальной) дифференциации сельских общин косвенно свидетельствует и различие в площади возделывавшихся земель, которое в отдельных случаях удалось установить. Очень характерно также, что ряд замков был построен именно в это время. У подножья крупнейшего замка – Беркут-калы – возник даже небольшой городок, один из центров ремесленного производства оазиса. Процесс концентрации усадеб в группы протекал наиболее интенсивно в центральной части оазиса. В VIII вв. возникли замки, вокруг и вблизи них усадьбы, а старые центры пришли в упадок.
С. П. Толстов высказал идею, что топография Беркуткалинского оазиса отражает становление феодальных отношений. Эта идея была подтверждена и конкретизирована в процессе дальнейших археологических работ Е. Е. Неразик. По-видимому, на территории оазиса располагались несколько крупных сельских общин, включавших 7-8 тыс. человек. В усадьбах проживали агнатические группы разного размера – большие семьи, владевшие общим имуществом и выступавшие в качестве единого коллектива как в производственной, так и в общественной жизни, и обособленные малые семьи, вероятно игравшие менее существенную роль.
Судя по отдельным наблюдениям, такая же картина имела место и в других районах Средней Азии. Замки – резиденции дихканов – строго закономерно строились в головах оросительных систем, тем самым владельцы этих замков получали возможность распоряжаться водой, что в среднеазиатских условиях было равносильно праву распоряжаться жизнью и смертью сельского населения.
В нашей исторической литературе 40-50-х годов господствовало мнение, выдвинутое С. П. Толстовым, что в раннем средневековье городская жизнь приходит в упадок. Эта точка зрения сейчас пришла в полное противоречие с фактами. Даже приведенный в этой книге выборочный материал свидетельствует о значительном развитии городов и городской жизни. Города являются центрами ремесла и торговли (в Пенджикенте это очень наглядно прослежено при раскопках), высокоразвитой культуры. Для сельского ландшафта становятся характерными замки, которые иногда располагаются вплотную к городам. В этих замках, как и в шахристанах и цитаделях городов, обитали аристократы, та знать, о которой сообщают и письменные источники. Структура города и обилие замков, характер искусства и традиции «рыцарской жизни», наличие дружин у крупных аристократов, политическая раздробленность и признаки вассалитета – все это может свидетельствовать о глубочайших переменах в социально-экономической жизни. На смену рабовладельческой формации приходит другая – феодальная. В V- VIII вв. ее институты выступают еще в начальной, во многом незрелой форме, о многих из них мы можем лишь догадываться по косвенным данным, но все это не меняет основной сущности явления – оседлые области Средней Азии в V-VIII вв. вступают на путь феодального развития,
В тех исторических условиях возникновение феодального общества явилось важным прогрессивным явлением. Возникновение феодализма в Средней Азии (как и в других странах) стало возможно лишь на основе значительного развития производительных сил, которые уже не соответствовали рамкам рабовладельческой формации. Возникшая феодальная формация в Средней Азия характеризовалась многими существенными изменениями в жизни общества. Хотя деревня продолжает занимать доминирующее положение, уже на ранних этапах среднеазиатского феодализма развиваются феодальные города – важные очагн исторического прогресса. Все это развитие протекало в обстановке бурной классовой борьбы, восстаний угнетенных (вспомним, например, движение Абруя). Ф. Энгельс писал о государстве: «Главной целью этой организации всегда было обеспечивать при помощи вооруженной силы экономическое угнетение трудящегося большинства особо привилегированным меньшинством». Эта замечательная характеристика полностью относится и к раннесредневековой Средней Азии.